строфы, которые могут быть отнесены лишь к промежуточ- 

ным редакциям 1815-1816 гг.: 

Вот и Герман, весь в чернилах 

Пишет план воздушный свой 

И толкует, как в горнилах 

Плавят золото с сурьмой. 

И тогда же в исступленьи 

Бросив свой мундир в камин, 

Он хохочет в восхищеньи 

И шагает как павлин 

Но, узрев меня, несчастный 

Сделал два раза прыжок 

И запел он несогласно: 

"Гибельный, жестокий рок! 

Так иду на поле славы, 

Но в карманах пустота; 

О, гусары величавы! 

Я их строев красота!" 

Основания для датировки следующие: Герман Федор 

(Фридрих) Иванович (1789-1852), сын известного геолога. 

В 1815 (или 1816?) г. после смерти отца, испытывая де- 

нежные затруднения, оставил Горное ведомство. По свиде- 

тельству В. Штейнгеля, "когда генерал Эссен назначен 

был военным губернатором в Оренбург, он взял его в адъ- 

ютанты. По этому случаю Герман вступил в военную службу 

и вскоре переведен был в лейб-гвардии гусарский полк"'. 

Вступление Германа в гусары датируется 1817 г. Следова- 

тельно, время создания строф - между 1815-1817 гг. Дру- 

гих свидетельств о знакомстве Воейкова с Германом не 

имеется. 

Второй этап создания текста - редакция 1818-1822 гг. 

- реконструируется нами на основании вычленения из бо- 

лее поздних списков строф, бесспорно датируемых этими 

годами. 

II редакция. 1818-1822 

1 

Други милые! Терпенье! 

Расскажу вам чудный сон. 

Не игра воображенья, 

Не случайный призрак он. 

Нет - но мщенью предыдущий 

И грозящий с неба глас 

К покаянию зовущий 

И пророческий для нас 

2 

Ввечеру, простившись с вами, 

Я в углу сидел один 

И Кутузова стихами 

Я растапливал камин, 

Подбавлял из Глинки copy 

И твоих, о Мерзляков! 

1 Колесников В. П. Записки несчастного, содержащие 

путешествие в Сибирь по канату / Примеч. В. Штейнгеля. 

СПб., 1914. С. 33. Ф. И. Герман - личность мало извест- 

ная. По свидетельству Вигеля, отличался необыкновенным 

умом, а декабрист Штейнгель говорит о благородстве его 

характера. В "Северной пчеле" (1852. 8 июля. № 151. С. 

602. Стб. 1) в некрологе читаем: "Ф. И. Герман был ода- 

рен острым умом, необыкновенно счастливой памятью и 

ревностно занимался литературой. Нам обещаны отрывки из 

его сочинений". В 1823 г. по доносу был переведен в ар- 

мию, что, вероятно, следует связать с общей волной реп- 

рессий, задевших и оренбургский кружок. 

Из "Амура" по ею пору 

Недоконченных стихов. 

3 

Дым от смеси этой едкой 

Нос мне сажей закоптил 

И в награду крепко, крепко 

И приятно усыпил. 

Снилось мне, что в Петрограде 

Чрез Обухов мост пешком 

Перешед, спешу к ограде 

И вступаю в желтый дом. 

4 

От любови сумасшедших 

В список бегло я взглянул 

И твоих проказ прошедших 

Длинный список вспомянул, 

Карамзин, Тит Ливии русский, 

Ты, как Шаликов, стонал, 

Щеголял, как шут французский. 

Ах, кто молод не бывал? 

5 

Я и сам... но сновиденье 

Прежде, други, расскажу. 

Во второе отделенье 

Бешеных глупцов вхожу. 

"Берегитесь, здесь Наглицкой! 

Нас вожатый упредил, - 

Он укусит вас, не близко!.." 

Я с боязнью отступил. 

6 

Пред безумцем на амвоне 

Кавалерских связка лент, 

Просьбица о пенсионе, 

Святцы, список всех аренд, 

Дач, лесов, земель казенных 

И записка о долгах, 

В размышленьях столь духовных 

Изливал он яд в словах: 

7 

"Горе! Добрый царь на троне, 

Вер терпимость, пыток нет!.. 

Ах, зачем не при Нероне 

Я рожден на белый свет! 

Благотворный бы составил 

Инквизиции проект, 

В масле бы варить заставил 

Философов разных сект. 

8 

Заподжарив, так и съел бы 

И родного я отца. 

Что ми дасте? Я поддел бы 

Вам небесного творца. 

Я за деньги - христианин, 

Я за орден - мартинист, 

Я за землю - мусульманин, 

За аренду - атеист!" 

9 

Други, признаюсь, из кельи, 

Уши я зажав, бежал... 

Рядом с ней на новосельи 

Злунич бегло бормотал: 

"Вижу бесов пред собою, 

От ученья сгибнул свет, 

Этой тьме Невтон виною 

И безбожник Боссюэт. 

10 

Полный бешеной отваги 

Доморощенный Омар 

Книги драл, бросал тетради 

В печку на пылавший жар. 

Но кто сей скелет исчахший 

Из чулана кажет нос? - 

То за глупость пострадавший 

Ханжецов... Чу, вздор понес! 

1Вариант: "При себе бы сечь заставил 

Философов разных сект". 

2Вариант: "Я, как дьявол, ненавижу 

Бога, ближних и царя; 

Зло им сделать - сплю и вижу. 

В честь Христова алтаря!" 

3Вариант: "Локк запутал ум наш в сети, 

Геллерт сердце обольстил, 

Кантом бредят даже дети, 

Дженнер нравы развратил!" 

Вариант: "Локк запутал ум наш в сети, 

Галлер сердце обольстил, 

Кантом бредят даже дети 

Дрекслер нравы развратил!" 

11 

"Хочешь мельницу построить, 

Пушку слить, палаты скласть, 

Силу пороха удвоить, 

От громов храм божий спасть, 

Справить сломанную ногу, 

С глаз слепого бельмы снять, 

Не учась, молися богу 

И пошлет он благодать. 

12 

К смирненькой своей овечке 

Принесет чертеж, размер, 

Пробу пороха в мешечке, 

Благодати я пример! 

Хоть без книжного ученья 

И псалтырь одну читал, 

Я директор просвещенья 

И с звездою генерал" 

13 

Слыша речь сего невежды 

Сумасброда я жалел 

И малейшия надежды 

К излеченью не имел. 

Наш Пустелин недалеко 

Там в чулане заседал 

И, горе воздевши око, 

Исповедь свою читал: 

14 

"Как, меня лишать свободы 

И сажать в безумный дом? 

Я подлец уж от природы, 

Сорок лет хожу глупцом 

И Наглицкий вечно мною, 

Как тряпицей черной, трет, 

Как кривою кочергою 

Загребает или бьет!" 

15 

Я дрожащими шагами 

Через залу перешел 

И увидел над дверями 

Очень четко: "Сей отдел 

1 Вариант: "Видишь, грамоте не знаю, 

Не учился, не читал, 

А россиян просвещаю 

И с звездою генерал". 

Прозаистам и поэтам, 

Журналистам, авторам, 

Не по чину, не по летам 

Здесь места - по нумерам". 

16 

Двери настежь надзиратель 

Отворя, мне говорит: 

"Нумер первый, ваш приятель 

Каченовскии здесь сидит, 

Букву Э на эшафоте 

С торжеством и лики жжет; 

Ум его всегда в работе: 

По крюкам стихи поет; 

17 

То кавыки созерцает, 

То, обнюхивая гниль, 

Духу роз предпочитает; 

То сметает с книжек пыль 

И, в восторге восклицая, 

Набивает ею рот: 

"Сор славянский! Пыль родная! 

Слаще ты, чем мед и сот!" 

18 

Вот на розовой цепочке 

Спичка Шаликов, в слезах, 

Разрумяненный, в веночке, 

В ярко-планшевых чулках. 

Прижимая веник страстно, 

Ищет граций здешних мест 

И, мяуча сладострастно, 

Размазню без масла ест. 

19 

Нумер третий: на лежанке 

Истый Глинка восседит; 

Перед ним дух русский в склянке 

Неоткупорен стоит, 

Книга кормчая отверста 

И уста отворены, 

Сложены десной два перста, 

Очи вверх устремлены. 

20 

"О Расин! Откуда слава? 

Я тебя, дружка, поймал: 

Из российского Стоглава 

Ты "Гофолию" украл1. 

Чувств возвышенных сиянье, 

Выражений красота, 

В "Андромахе" - подражанье 

"Погребению кота"" 

21 

"Ты ль. Хвостов? - к нему вошедши, 

Вскликнул я. - Тебе ль здесь быть? 

Ты дурак, не сумасшедший, 

Не с чего тебе сходить!" - 

В Буало я смысл добавил, 

Лафонтена я убил, 

А Расина переправил! - 

Быстро он проговорил 

22 

И читать мне начал оду... 

Я искусно ускользнул 

От мучителя; но в воду 

Прямо из огня юркнул. 

Здесь старик с лицом печальным - 

Букв славянских красоту - 

Мажет золотом сусальным 

Пресловутую фиту. 

23 

И на мебели повсюду 

Коронованное кси, 

Староверских книжек груду 

И в окладе ик и пси2. 

Том, в сафьян переплетенный 

Тредьяковского стихов 

Я увидел изумленный - 

И узнал, что то Шишков. 

24 

Вот Сладковский, восклицает: 

"Се, се Россы! Се сам Петр! 

Се со всех сторон зияет 

Молния из тучных недр! 

И чрез Ворсклу при преправе, 

Градов на суше творец 

С драгостью пошел ко славе, 

А поэме сей - конец!" 

1 Вариант: ""Федру" ты свою украл". 

2 Вариант: "И в окладе юс и пси". 

25 

Вот Жуковский! В саван длинный 

Скутан, лапочки крестом, 

Ноги вытянувши чинно, 

Дразнит черта языком, 

Видеть ведьму вображает: 

То глазком ей подмигнет, 

То кадит и отпевает, 

И трезвонит, и ревет. 

26 

Вот Кутузов! - Он зубами 

Бюст грызет Карамзина; 

Пена с уст течет ручьями, 

Кровью грудь обагрена! 

Но напрасно мрамор гложет, 

Только время тратит в том, 

Он вредить ему не может 

Ни зубами, ни пером! 

27 

Но Станевич в отдаленьи 

Усмотрев, что это я, 

Возопил в остервененьи: 

"Мир! Потомство! За меня 

Злому критику отметите, 

Мой из бронзы вылив лик, 

Монумент соорудите: 

Я велик, велик, велик!" 

28 

Чудо! - Под окном на ветке 

Крошка Батюшков висит 

В светлой проволочной клетке, 

В баночку с водой глядит 

И поет он сладкогласно: 

"Тих, спокоен сверху вид, 

Но спустись на дно - ужасный 

Крокодил на нем лежит". 

29 

Вот наш Греч: рукой нескромной 

Целых полгода без сна, 

Из тетрадищи огромной 

Моряка Головнина 

Он страницы выдирает 

И - отъявленный нахал - 

В уголку иглой вшивает 

Их в недельный свой журнал. 

30 

Вот Измайлов, автор басен, 

Рассуждений, эпиграмм. 

Он пищит мне: "Я согласен, 

Я писатель не для дам. 

Мой предмет - носы с прыщами, 

Ходим с музою в трактир 

Водку пить, есть лук с сельдями, 

Мир квартальных есть мой мир". 

31 

Вот в передней раб-писатель, 

Каразин-хамелеон! 

Филантроп, законодатель, 

Взглянем, что марает он? 

Песнь свободе, деспотизму, 

Брань и лесть властям земным, 

Гимн хвалебный атеизму 

И акафист всем святым. 

32 

Вот Грузинцев! Он в короне 

И в сандалиях, как царь; 

Горд в мишурном он хитоне, 

Держит греческий букварь. 

"Верно, ваши сочиненья?" - 

Скромно сделал я вопрос. 

"Нет, Софокловы творенья!" - 

Отвечал он, вздернув нос. 

33 

Я бегом без дальних сборов... 

"Вот еще!" - сказали мне. 

Я взглянул: Максим Невзоров 

Углем пишет на стене: 

"Если б, как стихи Вольтера 

Христианский мой журнал 

Расходился. Горе! Вера, 

Я тебя бы доконал!" 

34 

От досады и от смеху 

Утомлен, я вон спешил 

Горькую прервать утеху, 

Но смотритель доложил: 

"Ради вы или не ради, 

Но указ уж получен; 

Вам нельзя отсель ни пяди!" 

И указ тотчас прочтен: 

35 

"Тот Воейков, что Делиля 

Столь безбожно исказил, 

Истерзать хотел Эмиля 

И Виргилию грозил, 

Должен быть как сумасбродный 

В цепь посажен в желтый дом; 

Темя все обрить сегодня 

И тереть почаще льдом". 

36 

Прочитав, я ужаснулся, 

Хлад по жилам пробежал, 

И, проснувшись, не очнулся - 

И не верил сам, что спал. 

Други, вашего совету! 

Без него я не решусь: 

Не писать - не жить поэту, 

А писать начать - боюсь! 

III редакция. 1826-1830 (реконструкция) 

Строфы 1-14 совпадают с редакцией 1818-1822 гг. В 

ряде списков строфы 11-12 читаются в сокращенном виде. 

15 

Ба! Зачем здесь князь Пытнирский? 

Крокодил, а с виду тих 

Это что? - Устав алжирский 

О печатании книг! 

Вкруг него кнуты, батоги 

И Красовский - ноздри рвать... 

Я - скорей давай бог ноги! 

Здесь не место рассуждать. 

16 

- Что за страшных двух соседов 

У стены ты приковал? 

"Это пара людоедов! 

Надзиратель отвечал. 

- Вельзевуловы обноски, 

Их давно бы истребить, 

1 Вариант: "Как палач умов здесь тих!" 

Да они как черви плоски, 

Трудно их и раздавить!" 

Далее следуют строфы: 17 (15 

в редакции 1818-1822 г. - Я дрожащими шагами...), 18 

(16 - Двери настежь надзиратель...), 19 (17 - То кавыки 

созерцает...), 20 (18 - Вот на розовой цепочке...), 21 

(19 - Нумер третий: на лежанке...), 22 (20 - "О Расин! 

Откуда слава?"), 23 (21 - "Ты ль Хвостов? - к нему во- 

шедши...), 24 (22 - И читать мне начал оду...), 25 (23 

- И на мебели повсюду...), 26 (24 - Вот Сладковский 

восклицает...), 27 (25 - Вот Жуковский! В саван длин- 

ный...), 28 (26 - Вот Кутузов! - Он зубами...), 29 (27 

- Но Станевич, в отдаленьи...), 30 (28 - Чудо! под ок- 

ном на ветке), 31 (30 - Вот Измайлов, автор басен...), 

32 (31 - Вот в передней раб-писатель...). 

Строфа 29 (в ред. 1818 -1822 гг.) вообще изъята, 

поскольку после 1826 г. оценка Греча приобрела иной ха- 

рактер. 

33 

С куклой важно речь ведет. 

Вот на яйцах наседкой 

Сидя клохчет сумасброд 

И российские заедки - 

Мак медовый он жует; 

Вот чудак! Пред ним попарно 

С обезьяной черный кот 

И советник титулярный 

34 

Кто ж бы это был? - Перовский! 

Мне товарищ прошептал. 

"Уж не тот ли, что геройски 

Турок в Варне откатал 

Иль что взятчиков по-свойски 

Из удела выгнал вон?"